Прыжок в неизвестное [Свобода] - Лео Перуц

— Подымете вы их или не подымете? — крикнул Хорват.

Демба покачал головою.

— Нет, — сказал он. — Не надо.

Он счел большой некорректностью подобное требование.

Тут вмешался в дело доктор Фурман.

— Да ведь это… это превосходит все пределы! Эмиль, чего ты ждешь? Тресни его по черепу стаканом!

Демба покраснел и укоризненно взглянул на доктора Фурмана.

Вайнер забавлялся и посмеивался.

— Эй вы! Слушайте, что я вам скажу, — произнес Хорват. — Не выводите нас из терпения. Я буду считать до трех. Если вы при слове «три» не поднимете всех вещей, то… Вы увидите, что с вами будет.

Перестаньте же, Эмиль. Я уж их сама подниму, — испуганно сказала барышня, которой принадлежали вещицы.

— Раз! — сказал Хорват.

Демба нахмурился, повернулся и неуверенными шагами направился к своему столу.

— Два! — считал Хорват.

— Что вам нужно от меня? — крикнул Демба. — Оставьте меня, пожалуйста, в покое.

— Три! — крикнул Хорват. Терпение у него лопнуло. Он схватил свой стакан с вином и плеснул его содержимым Дембе в лицо. — Так! Получайте!

Барышни вскрикнули.

Демба подскочил. Он был смертельно бледен, вино струилось у него по лицу и слепило глаза. Вид у него был жалкий, смешной и страшный в то же время.

Холодный душ его сразу отрезвил. Он видел все совершенно ясно. Жгучий стыд поднимался в нем. Что сделал он, что наболтал! Как мог он весь вечер валять дурака перед этими людьми, служить им посмешищем! Они глумились над ним, раздражали его, обращались с ним как с собакой, и он это терпел, чтобы увидеть Соню, и теперь стоял, осмеянный всеми.

Но теперь довольно. Вся злоба, вся ярость, все разочарование, которое он подавлял в себе весь день, — теперь они прорвались наружу. Теперь он схватит за горло этих трех негодяев.

Они смеялись! Они смеялись над ним! Все они смеялись. Теперь они почувствуют его кулаки. Прежде всего — Вайнер с его рожей без подбородка. А потом другой, с мордой бульдога. А потом Хорват…

Он ринулся на них, не мог говорить от гнева и стыда и раскаяния, и одна только мысль была у него — задушить их всех своими руками.

Но вдруг он остановился и со стоном сжал зубы. Его руки были скованы! Его руки были бессильны! Его руки должны были оставаться скрытыми, спрятанными…

Демба стоял перед этими людьми, хрипя от гнева, дрожа от жажды мести, скрежеща зубами от жажды убийства, и все же беспомощный, беззащитный, отданный им на потеху. Они смеялись над ним, смеялись во все горло, тряслись от смеха, глумясь над его бессильным гневом.

И Вайнер, чтобы не остаться в стороне, взял свой стакан с вином и воскликнул:

— Не угодно ли еще стаканчик? Для прохлаждения?

Тут внезапно донесся со стороны двери громкий голос Сони:

— Ради Бога! Георг! Берегитесь! У него в руке револьвер!

Глава XVIII

В следующее мгновение паника охватила всех. Пьяный вооружен револьвером! В один миг все разбежались в разные стороны, и так велик был испуг, так сильно замешательство, что никто не находил двери. Вайнер уронил стакан, стакан разбился вдребезги, и вино пролилось на пол. Хорват в безрассудном бегстве помчался к Соне, споткнулся и опрокинул стул. Когда взгляд Дембы упал на него, он мгновенно остановился как вкопанный и совершенно отчаялся в спасении. Обе барышни забились в оконную нишу и, тесно прижавшись друг к другу, вне себя от ужаса, таращили глаза из-за складок штор на Дембу, который стоял посреди комнаты немой, грозный и готовый совершить страшное деяние.

— Стани! Что хочешь ты сделать? — крикнула Соня в страхе.

Она дрожала за жизнь Вайнера.

Демба не ответил, и это молчание придало ему еще более страшный вид. В действительности же он со смешанным чувством недоумения и беспомощности наблюдал переполох, которого не понимал. Почему кричала Соня? И что вытворяли все остальные? Уж не потешались ли они над ним? Не было ли все это условлено между ними? Может быть, это было новой формою издевательства, которому он подвергался?

Он стоял молча и ждал.

— Стани! Ведь это безумие! Отдай револьвер, — просила Соня с растерянным видом.

Револьвер? Откуда, черт побери, взбрело Соне на ум, что у него есть револьвер? Не шутит ли она? Это он решил проверить.

Один только доктор Фурман не совсем потерял голову. Он делал вид, будто вовсе не замечает опасности. Держался беспечно и непринужденно, спокойно пил свое вино и взялся наконец за шляпу.

— Пойдемте же, господа! — предложил он хладнокровно звучавшим голосом. — Чего мы тут ждем? Заплатить мы можем и в ресторане.

Он направился к двери.

— Назад! — крикнул Демба.

Крикнул он это очень робко и только после некоторого колебания. Конечно, думал он, теперь шутке настанет конец, теперь все они начнут хохотать и реветь, как раньше. Демба уже раскаивался, что крикнул «Назад!» и готов был за это поколотить себя.

Но нет! Никто не смеется. И — как странно! Этот человек повинуется ему. Останавливается. Идет назад медленно, как собака, которой показывают плеть. Да, поистине он боится оружия, заряженного шестизарядного револьвера.

Да нет же, все они только разыгрывают комедию, ловко придуманную, тонко подстроенную, чтобы опять поднять его на смех! А что, если это серьезно? Эти барышни в оконной нише… У них такое отчаяние в глазах! Ведь это же не может быть притворством… А этот человек дрожит, да, у него дрожат руки…

То поразительное обстоятельство, что доктор Фурман дрожал перед ним, еще больше сбило Дембу с толку, чем хмель и ненависть. Он утвердился в мысли, что держит в руке оружие наготове, и стал проверять, сначала нерешительно и боязливо, власть, которая была ему дана над другими.

Он повернулся к Хорвату и толкнул ногою черепаховую гребенку и разбитое зеркальце, все еще валявшиеся на полу и раздражавшие его.

— Поднимите вы это наконец? Или прикажете мне теперь считать до трех?

Хорват и Вайнср подскочили разом и принялись торопливо подбирать разбросанные по полу вещи. Доктор Фурман тоже счел полезным принять в этом участие. Демба — пьян, и у него револьвер. Они в его власти. Тут не было другого исхода, как исполнять все, что он потребует, хотя бы это была совершеннейшая дичь, и ждать случая обезоружить его.

Демба радовался их усердию. Теперь он вкушал удовлетворение, полное удовлетворение за гнусное издевательство, которому раньше подвергался. Как они перед ним сгибались и корчились и старались спрятаться! Сознание власти ударило ему в голову и привело его мысли в расстройство. Да. Хорвату и Фурману он, так и быть, подарит жизнь. Он их помилует. Но Вайнер, укравший у него Соню, не уйдет от его пули, этой мандриле не помогут поклоны и пресмыкание, теперь ему крышка!

— Вайнер! — крикнул Демба голосом, не предвещавшим ничего доброго.

Вайнер сделал вид, будто не слышит, и продолжал шарить по полу, подбирая медные крейцеры и карандаши.

— Вайнер! — заревел Демба и пришел в ярость, увидев, что Вайнер не хочет слышать.

Вайнер вскочил, оторопев, и тупо вытаращил на Дембу глаза. Он видел в неистовом страхе, как под накидкой у Дембы шевелится револьвер в жажде крови и в готовности совершить свое человекоубийственное дело. Он стоял и ждал, как осужденный ждет палача, который поведет его на плаху.

Соня сделала робкую попытку помочь своему другу.

— Кельнер! — громко крикнула она вдруг. — Кельнер!

Но Демба мгновенно очутился перед нею.

— Молчать! — приказал он. — Ни звука — или…

Соня умолкла. Демба повернулся и подошел к Вайнеру.

— Что вам нужно от меня? — крикнул Вайнер в страхе и попятился на шаг. — Выпустите меня отсюда.

Вы отлично знаете, что мне нужно от вас, — сказал Демба.

Чего вы от меня хотите? Я ведь вас совсем не знаю, — пролепетал Вайнер.

— Где были вы вчера ночью с Соней? — заорал Демба.

Лицо у него исказилось. Ярость, ревность и страдание лишали его рассудка.

— Где были вы вчера ночью с Соней, желаю я знать!

И Вайнер, чувствовавший направленное на него дуло, — достаточно было движения пальцем, пуля пронзила бы ему грудь, — Вайнер, видевший, что в этот миг его жизнь всецело находится во власти сумасшедшего, взвалил на Соню всю вину, чтобы спасти себя, принялся ее обличать и, не колеблясь, обрек ее бешеной мстительности Дембы.

— Этим я тебе обязан, Соня! — крикнул он. — Только ты во всем виновата. Сколько раз я говорил тебе…

Он прервал сам себя и обратился к Дембе:

— Выслушайте меня! Клянусь вам, вчера ночью я совсем не знал, в каких вы с нею отношениях. Я не имел об этом понятия, она мне ничего не сказала. Правда это или неправда, Соня?

Соня не ответила. Но Вайнер, опасаясь, что Демба не поверит его клятвам, продолжал безостановочно говорить:

— Я никогда не интересовался ею. Но она ко мне приставала каждый день по десяти раз. Писала мне письма и записки, один раз на двенадцати страницах. Да. Вот как было дело.